Неточные совпадения
Будет, будет бандурист с
седою по грудь бородою, а может, еще полный зрелого мужества, но белоголовый
старец, вещий духом, и скажет он про них свое густое, могучее слово.
Не только первый пух ланит
Да русы кудри молодые,
Порой и
старца строгий вид,
Рубцы чела, власы
седыеВ воображенье красоты
Влагают страстные мечты.
Еще издали завидел я, у ворот стояли, опершись на длинные бамбуковые посохи, жители; между ними, с важной осанкой, с задумчивыми, серьезными лицами, в широких, простых, но чистых халатах с широким поясом, виделись — совестно и сказать «старики», непременно скажешь «
старцы», с длинными
седыми бородами, с зачесанными кверху и собранными в пучок на маковке волосами.
Когда же один из них, почтенного вида широкий
старец, с завитками полуседой бороды, как у Моисея Микель-Анджело, и
седыми густыми вьющимися волосами вокруг загорелого и оголившегося коричневого лба, надел свою большую шапку и, запахивая новый домодельный кафтан, пролез на лавку и сел, остальные последовали его примеру.
Пили чай со сладким пирогом. Потом Вера Иосифовна читала вслух роман, читала о том, чего никогда не бывает в жизни, а
Старцев слушал, глядел на ее
седую, красивую голову и ждал, когда она кончит.
Дали
старцу в рученьку острый нож,
Взбросил он его над
седою головой,
Птицею нож полетел в небеса,
Ждут-пождут — он не падает.
В пещере
старец; ясный вид,
Спокойный взор, брада
седая...
Первым вошел к нему его тесть и учитель, высокий
седой благообразный
старец с белой, как снег, бородой и красно-румяным лицом, Джемал-Эдин, и, помолившись богу, стал расспрашивать Шамиля о событиях похода и рассказывать о том, что произошло в горах во время его отсутствия.
Это всё то же, что происходило последние года в воинских присутствиях: сидят за столом за зерцалом, на первых местах, под портретом во весь рост императора, старые, важные, в регалиях чиновники и свободно, развязно беседуют, записывают, приказывают и вызывают. Тут же в наперсном кресте и шелковой рясе с выпростанными
седыми волосами на эпитрахили благообразный
старец священник перед аналоем, на котором лежит золотой крест с кованным в золоте Евангелием.
«Пожалуй — верно!» — соображал Матвей. Ему рисовалась милая картина, как он,
седой и благообразный, полный мира и тихой любви к людям, сидит, подобно
старцу Иоанну, на крылечке, источая из души своей ласковые, смиряющие людей слова. Осторожно, ничего не тревожа, приходила грустно укоряющая мысль...
Дядя наблюдал за моим здоровьем, но сам скрывался; он показался мне только в самую минуту моего отъезда, но это отнюдь не был уже тот мой дядя, какого я привык видеть: это был
старец смирный, тихий, убитый, в сермяжном подряснике, подпоясанном черным ремнем, и с
седою щетиной на бороде.
На полянке, с которой был виден другой конец пруда, стоял мольберт, за ним сидел в белом пиджаке высокий, величественный
старец, с
седой бородой, и писал картину. Я видел только часть его профиля.
"Но Гомер безбрежен не только как поэт, но и как человек. Ежели мы хотим представить себе идеал человека, то, конечно, не найдем ничего лучшего, как остановиться на величественном образе благодушного
старца, в котором, как в море, отразилась
седая древность времен".
Здесь был Ванея — некогда царский палач, убийца Иоава, Адонии и Семея, — теперь главный начальник войска, невысокий, тучный
старец с длинной
седой бородой; его выцветшие голубоватые глаза, окруженные красными, точно вывороченными веками, глядели по-старчески тупо; рот был открыт и мокр, а мясистая красная нижняя губа бессильно свисала вниз; голова его была всегда потуплена и слегка дрожала.
Так прошло девять лет в монастыре и тринадцать в уединении. Отец Сергий имел вид
старца: борода у него была длинная и
седая, но волосы, хотя и редкие, еще черные и курчавые.
За первым столом и в первом месте сидел древнейший из новогородских
старцев, которого отец помнил еще Александра Невского: внук с
седою брадою принес его на пир народный.
Помню я Петрашевского дело,
Нас оно поразило, как гром,
Даже
старцы ходили несмело,
Говорили негромко о нем.
Молодежь оно сильно пугнуло,
Поседели иные с тех пор,
И декабрьским террором пахнуло
На людей, переживших террор.
Вряд ли были тогда демагоги,
Но сказать я обязан, что всё ж
Приговоры казались нам строги,
Мы жалели тогда молодежь.
Середи часовни, перед аналогием, в соборной мантии, стоял высокий, широкий в плечах, с длинными
седыми волосами и большой окладистой, как серебро, белой бородой,
старец и густым голосом делал возгласы.
Вдруг, в середине ската, у подошвы каменистой скалы, путники заметили человеческую фигуру. Это был высокий, босой
старец в длинной, холщовой рубахе, с обнаженной, лысой головой, который спокойно глядел на небо и медленно крестился. Ветер взвевал остатки его волос и длинную совсем
седую бороду.
Ведь дожил мой Топпи до
седых волос и мирной кончины — отчего же и Мне, перейдя все возрасты, как времена года, не превратиться в почтенного седовласого
старца, мудрого наставника и учителя, носителя заветов и склероза?
И в это время, как он кричал, горячие слезы обильными ручьями лились по его покрытым
седым мохом щекам и прятались в бороду… Волнение
старца было так сильно, что он не выстоял на ногах, голос его оборвался, он зашатался и рухнул на лицо свое и замер… Можно бы подумать, что он даже умер, но тому мешала его правая рука, которую он все-таки выправил, поднял кверху и все махал ею государю двуперстным сложением… Бедняк, очевидно, опасался, чтобы государь не ошибся, как надо показать «небесное исповедание».
Тогда Гончарову было уже 68 лет; но он совсем не смотрел дряхлым
старцем: волосы далеко еще не
поседели, хотя лоб и обнажился, в лице сохранялась еще некоторая свежесть, в фигуре не было еще старческой полноты; ходил он очень бойко, все тем же крупным энергическим шагом, держался прямо.
Еще два раза встречались мы на том же Балтийском прибрежье, но жили в разных местах и видались гораздо реже. Тогда уже Гончаров стал страдать глазом и припадками болезни легких. Он как-то сразу превратился видом в
старца, отпустил
седую бороду, стал менее разговорчив, чаще жаловался на свои болезни, жил на Штранде больше для воздуха, чем для купанья. Его холостая доля скрашивалась нежной заботой о чужих детях, которых он воспитал и обеспечил.
Ему было, по его собственным словам, «близ ста» лет, но, несмотря на это, он был еще очень бодр и крепок, с ясными, светло-серыми глазами и крепкими белыми зубами, которые так и бросались в глаза при частых улыбках этого добродушного и веселого нрава
старца, судя по
седым как лунь волосам и длинной бороде.
Начался шепот, и после непродолжительных пререканий выдвинули старосту Плотницкого конца, мужа именитого, пользовавшегося общим почетом в городе, купца Афанасия Афанасиевича Горбачева, по народному прозвищу Горбача,
седого благообразного
старца.
Мы остановились, и должны были это сделать, потому что все наши провожатые стали как вкопанные и не двигались с места…
Старец сидел на своем коне неподвижно, глядя вверх, где свивался и развивался золотистый рой. Герцог его спросил: „Что это будет?“ — но он ответил: „Увидишь“, и стал крутить в грязных пальцах свои
седые усы.
Лежа ночью на своей постели, царь Асархадон думал о том, как казнить Лаилиэ, когда вдруг услыхал подле себя шорох и, открыв глаза, увидал
старца с длинной
седой бородой и кроткими глазами.